Буря на острове - Страница 44

Глава 9

Король Вильгельм собирался двинуться на север. Там нужно было твёрдой рукой установить свою власть после коварного предательства Коспатрика, на которого он возлагал определённые надежды. Сейчас этот перебежчик, конечно же, находится уже возле юного Эдгара Этелинга и, без сомнения, нашёптывает ему свои коварные речи, провоцируя на борьбу за власть в стране. Но что на самом деле может этот мальчик, совсем ещё ребёнок? Ему всего-то едва исполнилось пятнадцать.

Правда, сам Вильгельм в этом возрасте уже входил в силу. Но у него жизнь была совсем другая, и эта жизнь требовала от него многого. Так что повзрослеть пришлось очень рано. В свои пятнадцать он был уже посвящён сюзереном в рыцари и впервые надел доспехи, чем очень порадовал своих подданных – это означало, что в стране после долгих лет смут и мятежей появился, наконец, хозяин: мальчик вырос и готов взять в свои руки бразды правления в герцогстве. И ему пришлось действительно начать править в своих владениях. Помнится, первым актом его самостоятельного правления был ордонанс против виновных в убийстве, поджигательстве и грабежах. После этого он повелел своим подданным сложить оружие и благоразумно даровал амнистию участникам всех прошлых мятежей – как бы оставлял былые смуты за спиной. Но врагов у него оставалось много. Он почувствовал это уже через два года, когда чуть не пал жертвой заговора, среди участников которого был друг его детства Гвидо Бургонский, и это было особенно больно. Тогда сил у него было ещё маловато, и пришлось просить помощи у французского короля Генриха 1. В те времена отношения между французскими Капетами и Нормандскими герцогами были ещё традиционно дружественными. Король откликнулся на его призыв. Он не просто прислал помощь, он лично явился к Аржансону во главе большой армии своих вассалов. Но и у заговорщиков были немалые силы, они собрали под свои знамёна около двадцати тысяч человек. Битва, разгоревшаяся на равнине Дюн, была очень ожесточённой. Это была первая большая битва в его жизни. Вильгельм хорошо помнил, как он, ещё совсем зелёный мальчишка, рвался к победе, проявляя отчаянную, безрассудную смелость. Исход этого сражения решило в тот раз перераспределение сил, когда часть мятежников перешла на его сторону. Их он простил, и поступил мудро, потому что впоследствии они стали его верными вассалами. Но побеждённых не пощадил – велел разрушить до основания, стереть с лица земли их замки. И после этой победы имя его было овеяно громкой славой. К двадцати годам он уже твёрдо держал в руках своё герцогство, заставив соседей признать свою силу. А в двадцать один год уже король Генрих просил его помощи в борьбе с графом Анжуйским. И Вильгельм, конечно, помог своему сюзерену.

Да, ему пришлось взрослеть очень быстро. И всё же воевать с ребёнком Вильгельм не имел ни малейшего желания. Он от души надеялся, что у шотландского монарха и его любимой королевы Маргарет хватит здравого смысла отговорить юного Эдгара от неразумных действий. Ибо победить он шансов не имел, а королю совсем не хотелось проливать лишней крови. И так уже многострадальная английская земля буквально пропиталась ею. Но и уступать ни грана своей власти он не намеревался. Уж если придётся, он будет воевать жёстко и безжалостно, это он умеет.

Сейчас же Вильгельма одолевала одна большая забота. Он не знал, как правильно поступить с женой. Матильда уже совсем отяжелела, время родов приближалось. И что делать? Оставить её в Лондоне король не решался, отлично понимая, что для его врагов это прекрасная возможность нанести ему удар – все знали, какая нежная и преданная любовь связывает королевскую чету. Рисковать жизнью жены он не мог. Взять Матильду с собой на север? Неразумно. Трудности пути могут навредить ей и готовящемуся прийти в этот мир ребёнку. И всё же Вильгельм решился на этот второй вариант. Так ему было спокойнее. Он знал, что всегда сможет защитить свою королеву от любой опасности. И он рискнул.

В конце лета мощная армия Вильгельма выступила в поход. В столице и на юге были оставлены достаточные для защиты завоеваний короля силы, однако и двинувшаяся в поход армия была велика и внушительна. Это была наглядная демонстрация силы. Двигались, однако, не так быстро, как хотелось бы, – всё же кортеж королевы сильно замедлял продвижение.

Морис де Гранвиль после длительных размышлений тоже взял с собой жену, и Эльгита ехала в обозе королевы, время от времени составляя ей компанию и развлекая бледную и сильно утомлённую тяготами пути Матильду рассказами о саксонских традициях и обычаях. Оставаясь одна, Эльгита с любопытством рассматривала окрестности – ведь она никогда не бывала так далеко от дома. И сердце её сжималось, когда она вспоминала, что где-то там, в тех краях, куда она сейчас едет, в страшных муках погибла её сестра Ровена. Эдит, оставшаяся в поместье с матерью и маленьким Филиппом под защитой доблестного Фрона Бефа и солидного гарнизона, так и не рассказала о смерти сестры. Но каждый раз, когда она вспоминала об этом, в глубине синих глаз появлялось выражение безграничного ужаса. Кроме того, Эльгита знала, что где-то здесь был не так давно в плену у жестокосердного барона Ательстана Конингбургского её муж, Морис де Гранвиль. Вспоминать о тех страшных днях неизвестности и ожидания было трудно, сердце заходилось от боли и страха за любимого. Да и теперь успокаиваться было рано. Всё же войны и сражения не завершились ещё, и сам Морис говорил, что король Вильгельм предвидит впереди много битв. От этого на душе становилось холодно и страшно. Она боялась за своего мужа, боялась за сына, боялась за свой дом. И готова была разъярённой тигрицей кинуться на всякого, кто угрожал безопасности и благополучию любимых ею людей.