Буря на острове - Страница 60

Армия англичан возвратилась на юг в начале октября, когда было ещё тепло и солнечно. И тогда Вильгельм узнал, что Мориса и его солдат нет среди вернувшихся. Их видели в начале вторжения в Шотландию, а потом они как в воду канули, и никто не знал, что с ними случилось. Король крайне опечалился этим обстоятельством. Ему даже думать страшно было о том, что делается во Фрисби. Бедная Эльгита! Ведь её и Мориса связывала настоящая любовь. Как она теперь будет без него? А малышу Филиппу нет ещё и пяти лет. Вильгельм долго размышлял, чем может возместить потерю семье друга. Но как ни крути, выходило одно – нужно было вернуть Мориса. А это не под силу даже королю.

Однако Морис вернулся сам. Как-то под вечер холодного декабрьского дня, когда первый снег уже покрыл землю, перед воротами поместья остановилась маленькая группа страшно уставших людей, кутающихся в большие грубые плащи. Их кони были измучены не меньше всадников. Взволнованная Эльгита выскочила к воротам в надежде получить хоть какую-то весточку о муже. Каково же было её потрясение, когда первый из всадников спешился у ворот и открыл лицо. Эльгита замерла. Перед ней был Морис – покалеченный, изуродованный, но живой. Глаза её застлало слезами, язык отказался повиноваться, и она только молча смотрела на мужа.

– Не бойся, Эльгита, – сказал хриплый, но такой знакомый голос, – я пойму тебя, если ты откажешься признать меня, такого, за своего супруга. Но я хозяин здесь и должен войти.

– Бог мой, Морис, как ты мог подумать такое, – наконец обрела голос женщина, – здоровый или больной, сильный или покалеченный, ты мой единственный мужчина, моя любовь на всю жизнь, и я никогда никому тебя не отдам.

И Эльгита бросилась на грудь мужу, безудержно рыдая и судорожно прижимаясь к нему.

– Я так ждала тебя, дорогой, так ждала, – проговорила она, немного успокоившись. – Входи же, господин мой. Здесь все будут рады видеть тебя.

Так Морис де Гранвиль возвратился в свой дом после постигшего его несчастья. Он и его солдаты быстро пришли в себя, окружённые заботой и любовью. Люди оплакали тех, кто остался лежать в земле Шотландии, но были счастливы, что получили обратно своего господина. Пусть раненого, пусть изуродованного, но живого. К королю был спешно отправлен гонец с добрым известием.

В домашнем тепле силы быстро возвращались к рыцарю. Со временем он стал меньше хромать, а ужасный рубец на лице посветлел и стал не таким устрашающим. Эльгита часто целовала его изуродованную щеку, страдая от мысли, что эта рана могла свести её любимого в могилу. Она прочла не одну благодарственную молитву за добрых шотландских монахов, выходивших её мужа и сохранивших ему жизнь.

Вскоре после Рождества Морис уже окреп настолько, что смог предстать перед королём. Вильгельм замер на мгновение, увидев обезображенного ранами друга, а потом шагнул к нему и тепло обнял.

– Ничего, Морис, ничего, друг мой, – сказал он севшим голосом, – такова наша солдатская доля. Слава Господу, что ты остался жив. Думаю, Эльгита на седьмом небе от счастья.

Морис с улыбкой кивнул, а потом рассказал королю обо всём, что случилось с его отрядом в далёких шотландских горах. Вспомнил мужество и смелость своих солдат, полегших в том отчаянном сражении. Рассказал о добросердечных монахах, которые выходили его и двух его солдат, и о долгом пути домой. Мужчины до глубокой ночи засиделись в апартаментах Вильгельма, обсуждая недавние события и вспоминая давно прошедшие времена. Всё же их связывала более чем двадцатилетняя тесная дружба.

Морис де Гранвиль не мог больше оказывать поддержку монарху своим мечом – полученные увечья лишили его былой силы. Однако после Шотландской кампании он был щедро облагодетельствован королём. Вильгельм расширил его владения, добавив к ним большой надел земли – до самой реки Кем, наградил баронским титулом и всеми правами феодального сеньора, и повелел возвести быструю крепость над рекой, приняв на себя обязанность надзирать за гарнизоном, который будет там размещён.

Преданная и нежная Эльгита согревала мужа своей любовью, заставляя его забыть о последствиях тяжёлых ранений, которые, к слову, стали меньше видны со временем. Боль в ноге, однако, не ушла и по-прежнему беспокоила его, заставляя подолгу сидеть у горящего очага в ненастную погоду, и не позволяла слишком долго находиться в седле. Несмотря на это, Морис безоглядно дарил женщине, навсегда вошедшей в его сердце, любовь и страсть, как и обещал когда-то, чем делал её счастливой. Подрастали дети – Филипп, Вормунд и Матильда. И новой радостью в семье стало рождение ещё одной девочки, которая оказалась непохожей на родителей. Темноволосая и сероглазая Алиса всё больше походила на своего кузена Алана, сына Рауля де Гранвиля. Эти последние роды были очень тяжёлыми для Эльгиты и едва не стоили ей жизни. После этого рассчитывать на прибавление семейства уже не приходилось. Но Морис был счастлив тем, что имел. Он очень любил всех своих детей, хотя в глубине души вынужден был признать, что больше других сердцем его владеет малышка Алиса.

Эпилог

Шесть долгих лет воевал Вильгельм Нормандский, потомок неукротимых викингов, за полное завоевание Англии после ожесточённой и кровопролитной битвы при Гастингсе. Но у него хватило сил и умения заставить англичан признать свою власть и начать созидательную деятельность по восстановлению этой обескровленной страны. Сейчас впереди у короля Вильгельма 1 оставалось ещё пятнадцать лет жизни, чтобы успешно завершить начатое и превратить завоёванную им страну в мощное англо-нормандское королевство. Его называли и «бастардом на троне», и «викингом на троне Англии», но в историю оно вошёл как Вильгельм Завоеватель.