Буря на острове - Страница 18

Морис де Гранвиль успел вернуться в поместье как раз к новогодней ночи. Здесь всё было готово к празднику, ждали только его. Эльгита встретила его тревожным взглядом, и рыцарь поспешил успокоить её.

– Король Вильгельм дал мне право на владение поместьем, Эльгита, – сказал он ей, как только они остались вдвоём. – Все бумаги уже у меня. И он разрешил мне жениться на тебе. Так что теперь ты по закону будешь находиться под моей защитой. Только совершить бракосочетание надо как можно скорее. Ты не представляешь, какое лицо было у этого плюгавого барона, когда он попросил у короля опеки над тобой, а Вильгельм ответил, что и ты, и поместье уже переданы в руки нормандского рыцаря. Барон пытался убедить короля, что дал клятву погибшему другу, тану Эбенгарду, позаботиться о его семье, и теперь готов забрать женщин в свой замок, а поместье пусть достаётся рыцарю. На это король заявил, что для законного владения землёй рыцарь должен жениться на наследнице. Хорошо, что я успел предупредить его, рассказав о том, чему был свидетелем. Хотя, как обстоят дела на самом деле, я не знаю, и очень хотел бы, чтобы ты мне всё рассказала прежде, чем мы предстанем перед алтарём.

– Твоё желание вполне законно, Морис, – спокойно ответила на это Эльгита, хотя на лице её отразилось крайнее волнение. – И я всё тебе расскажу, хотя мне будет больно и стыдно. Однако сейчас время для праздника, люди ждут.

Они вышли в зал, где собрались все домочадцы, чтобы, согласно традиции, встретить наступающий год и пожелать друг другу спокойной и мирной жизни – это было сейчас нужнее всего. Садясь за стол, Морис занял хозяйское место рядом с Эльгитой, а потом объявил всем собравшимся, что получил от короля права на это поместье, и теперь здесь хозяин. В ответ он услышал восклицания радости и поздравления – люди давно поняли, что этот чужеземный рыцарь для них сейчас лучшая защита, и при нём можно будет спокойно жить.

После завершения праздника Морис уединился с Эльгитой у ярко горевшего очага. Девушка знала, что ей предстоит трудный разговор, однако взяла себя в руки и откровенно рассказала человеку, с которым собиралась связать жизнь, всю свою горькую историю. Опустив глаза, она тихим, но твёрдым голосом обрисовала ему весь ужас своей жизни в последний год.

– Я не взяла грех на душу и ничего не скрыла от тебя, Морис, – сказала в завершение, подняв на него измученные глаза, – и я пойму, если ты после всего услышанного откажешься жениться на мне. Я…

Но Морис не дал ей договорить, взял в руки её ладони и поднёс к губам. Нежно поцеловав одну, а потом и другую ладошку, он улыбнулся девушке ободряющей улыбкой и вынес своё решение:

– Мы никогда больше не будем говорить об этом, Эльгита. Что было, то прошло. Тебе досталось от жизни, и моя задача теперь помочь тебе забыть весь этот ужас. Я постараюсь. И обещаю тебе никогда не быть грубым с тобой и никогда не принуждать тебя к близости, если ты сама этого не захочешь. Знаю, мне будет трудно. Но тебе было во много раз трудней. Главное, доверься мне. И мы вместе справимся с этим.

– Спасибо тебе, Морис, – прошептала растроганная Эльгита, едва сдерживая слёзы. – А теперь позволь мне побыть одной, я должна успокоиться.

И она удалилась в свою комнату, оставив Мориса у горящего очага. Возникший откуда-то слуга поставил перед новым хозяином кувшин с вином и чашу. Удобно устроившись в кресле и протянув ноги к огню, рыцарь задумался, держа в руке чашу и поднося её изредка к губам. История его нареченной не была чем-то редким и необычным, хотя и отличалась извращённостью, с которой её насиловали столько раз. И потом, родной отец… Это не укладывалось в голове. Хотя мир жесток, порой очень жесток.

И Морис позволил себе вспомнить первый урок дикой, ничем не объяснимой жестокости, который он получил в жизни.

Он подрастал в замке отца в спокойной и благополучной обстановке. Отец много воевал и не так часто бывал в своём владении. Но когда возвращался под крышу родного дома, всегда радовался общению с женой и сыновьями. Мать была тихой и ласковой женщиной, отца обожала, он отвечал ей нежной привязанностью. Немного повзрослев, Морис, как и любой мальчишка, стал интересоваться женщинами. Когда ему исполнилось двенадцать лет, горничная матери, некрасивая, но стройная и изящная девушка лет двадцати, затащила его в постель и дала ему первый урок плотских отношений. Мальчику понравилось, и время от времени он навещал Регину в её комнате. Частых посещений она ему не позволяла, говорила, что надо окрепнуть и набраться сил. И была права. К четырнадцати годам Морис окреп и превратился в сильного и выносливого юношу, способного заниматься любовью чуть не каждый день.

Однажды он отправился на охоту за кроликами в компании нескольких солдат отца. Их было человек семь, и они от души веселились, выбравшись из замка. Подойдя к леску, они встретили молодую девушку, почти девочку. Она держала за руку мальчонку лет семи и вела на верёвке козу. Гогочущие солдаты дали мальчишке подзатыльник и велели самому отвести козу куда надо, а девушке предложили развлечься с ними. Перепуганная девочка стала плакать и просила отпустить её, но никто её и слушать не стал. Её подтащили в тень высокого дерева, бросили на землю и задрали на голову юбку, оголив худенькие бёдра.

– Вам первому открывать дорогу, молодой хозяин, – с усмешкой сказал кто-то из солдат.

Взбудораженный всем увиденным и подзадориваемый весело переговаривающимися солдатами, Морис шагнул вперёд и навалился на тело девочки. Она плакала и что-то говорила, но он уже не слышал, кровь шумела в ушах, слишком сильным было возбуждение от новых, незнакомых ощущений. Разрядился быстро. За ним последовал второй солдат. Потом третий. Предпоследним был белобрысый верзила Хеймо. Он плотоядно улыбался, высвобождая из штанов свой огромный мужской орган. Когда он навалился на девочку, она дико закричала, потом застонала и затихла. Когда настала очередь последнего солдата, он с сомнением посмотрел на лежащее перед ним тело, а потом откинул юбку с лица девушки.